Куратор будущего фестиваля "Зодчество 2011" Юрий Аввакумов опубликовал на сайте новый кураторский манифест, звучит он просто: " Русская архитектура". В профессиональном сообществе этот "простой" вопрос вызвал острую полемику. Некоторые усмотрели в нем даже провокацию, и чуть ли не национализм. Я задал его на круглом столе, который проходил в рамках фестиваля "Артерия", где присутствовали маститые петербургские архитекторы. Вопрос неожиданно завел всех присутствующих в тупик. Были, конечно, реплики что однозначно ответить на него невозможно, приводились примеры, такие как: дом Мельникова, русский авангард, новгородские храмы,- с которыми, естественно, нельзя было не согласиться, но все-таки я ждал от архитекторов определенной формулировки, быть может, и не однозначной. Тема так и осталась открытой. Дело в том, что вопрос оказался вне контекста круглого стола и, быть может, вне контекста вообще профессионального сообщества.
Наши архитекторы в последние двадцать - тридцать лет всеми силами стремились наверстать упущенное за советский период - слиться или хотя бы быть похожими на ту западную архитектуру, о которой у нас как-то априорно существует ясное мнение. Тема национальной самобытности в архитектуре стала несколько даже постыдной. Действительно, редко услышишь в адрес нового здания выражения вроде: «вот это по-нашему» или «как удивительно по-русски вышло», - разве что сказанное с иронией, а жаль. Напротив, как приятно видеть русские постройки XIX-XX веков за границей: щусевский павильон в садах Джардини в Венеции, его же церковь для г. Бари, Никольскую церковь во Флоренции М.Т.
Преображенского
или строения для деревни "Александровка" под Потсдамом. Насколько явственно в них чувствуется русский дух, особенно подчеркнутый контрастом окружения. Не боялись архитекторы обращаться к традициям, и выходило это у них совсем не лубочно, а как-то торжественно, музыкально, со свойственным русскому менталитету романтизмом.
А что же сейчас? Почему мы боимся национального, традиционного?
Всему виной перенятая нами с запада болезнь толерантности, от которой в Европе сейчас так много проблем. Тема сохранения идентичности стала актуальной вообще для всего мира. Парадокс состоит в том, что с ростом глобализации, стиранием административных барьеров и границ люди начали понимать ценность традиции, ценность накопленного веками и тысячелетиями опыта народа. Ценить начинают, когда теряют. Мы пока еще не все растеряли и разрушили, хотя размах в советское время был поистине масштабный. Слава Богу, «интернационал» и торжество мирового пролетариата в прошлом, мы называемся русскими, а не советскими людьми и, в отличие от европейцев, нас не затронул тот тлетворный дух посторонних наблюдателей, превращающий все живое в музейный экспонат. Поэтому сейчас, когда идет поиск национальной идеи, особенно важно сориентироваться и посмотреть на проблему широко, учитывая опыт соседей. Проанализировать к каким социальным последствиям может привести интернациональная, безликая архитектура.
И, конечно, важно понять что такое русская архитектура, в чем её особенность и такая удивительная самобытность, которая даже классические приемы и стили заставляет «звучать» по своему.
Русская архитектура исторически продолжает греческую традицию, в основе которой лежит образ. Нам недостаточно параметрической закономерности в описании красоты, золотого сечения, нам нужно вдохнуть жизнь, "Дух творит форму". В римской традиции, которую продолжает европейская архитектура, есть некоторая систематизация, методология, технологичность, ограничивающая проявление образного начала. Нам исторически свойственно художественно, а не математически (в модулях и партах) интерпретировать архитектурное произведение. Русским ближе энтазис греческий, чем римский, описанный формулой. Возможно, в этом до сих пор сказывается непросвещенность и первобытная архаика, но все стремления современных отечественных архитекторов перенять европейский подход к проектированию в большинстве случаев сводятся к простому формальному копированию. Образы же пока слишком наивны, ввиду отрыва от традиции. И все-таки, не смотря на тяжелый XX век и все попытки превратить русского человека в универсального космополита без отечества, «русский дух» тлеет в народе. Это дает повод надеяться, что если мы обратимся к своим традициям, появятся сильные образы, сильная архитектура. Важно понять в чем наши традиции, что наполняло смыслом жизнь русского человека в течении 1000 лет, до тех пор пока он не стал советским...
Наши архитекторы в последние двадцать - тридцать лет всеми силами стремились наверстать упущенное за советский период - слиться или хотя бы быть похожими на ту западную архитектуру, о которой у нас как-то априорно существует ясное мнение. Тема национальной самобытности в архитектуре стала несколько даже постыдной. Действительно, редко услышишь в адрес нового здания выражения вроде: «вот это по-нашему» или «как удивительно по-русски вышло», - разве что сказанное с иронией, а жаль. Напротив, как приятно видеть русские постройки XIX-XX веков за границей: щусевский павильон в садах Джардини в Венеции, его же церковь для г. Бари, Никольскую церковь во Флоренции М.Т.
Преображенского
или строения для деревни "Александровка" под Потсдамом. Насколько явственно в них чувствуется русский дух, особенно подчеркнутый контрастом окружения. Не боялись архитекторы обращаться к традициям, и выходило это у них совсем не лубочно, а как-то торжественно, музыкально, со свойственным русскому менталитету романтизмом.
А что же сейчас? Почему мы боимся национального, традиционного?
Всему виной перенятая нами с запада болезнь толерантности, от которой в Европе сейчас так много проблем. Тема сохранения идентичности стала актуальной вообще для всего мира. Парадокс состоит в том, что с ростом глобализации, стиранием административных барьеров и границ люди начали понимать ценность традиции, ценность накопленного веками и тысячелетиями опыта народа. Ценить начинают, когда теряют. Мы пока еще не все растеряли и разрушили, хотя размах в советское время был поистине масштабный. Слава Богу, «интернационал» и торжество мирового пролетариата в прошлом, мы называемся русскими, а не советскими людьми и, в отличие от европейцев, нас не затронул тот тлетворный дух посторонних наблюдателей, превращающий все живое в музейный экспонат. Поэтому сейчас, когда идет поиск национальной идеи, особенно важно сориентироваться и посмотреть на проблему широко, учитывая опыт соседей. Проанализировать к каким социальным последствиям может привести интернациональная, безликая архитектура.
И, конечно, важно понять что такое русская архитектура, в чем её особенность и такая удивительная самобытность, которая даже классические приемы и стили заставляет «звучать» по своему.
Русская архитектура исторически продолжает греческую традицию, в основе которой лежит образ. Нам недостаточно параметрической закономерности в описании красоты, золотого сечения, нам нужно вдохнуть жизнь, "Дух творит форму". В римской традиции, которую продолжает европейская архитектура, есть некоторая систематизация, методология, технологичность, ограничивающая проявление образного начала. Нам исторически свойственно художественно, а не математически (в модулях и партах) интерпретировать архитектурное произведение. Русским ближе энтазис греческий, чем римский, описанный формулой. Возможно, в этом до сих пор сказывается непросвещенность и первобытная архаика, но все стремления современных отечественных архитекторов перенять европейский подход к проектированию в большинстве случаев сводятся к простому формальному копированию. Образы же пока слишком наивны, ввиду отрыва от традиции. И все-таки, не смотря на тяжелый XX век и все попытки превратить русского человека в универсального космополита без отечества, «русский дух» тлеет в народе. Это дает повод надеяться, что если мы обратимся к своим традициям, появятся сильные образы, сильная архитектура. Важно понять в чем наши традиции, что наполняло смыслом жизнь русского человека в течении 1000 лет, до тех пор пока он не стал советским...
